П.И. Смирнов. 19 лет. 1943 г.

Смирнова (в девичестве Черных) Мария Ивановна, родилась 1 июля 1925 г. в с. Ракиты Рубцовского района. В семье родилось 13 детей, но выжили только 8 (Мария была 12-м ребенком): Мария, Антон, Семен, Василий, Матрена, Прасковья, Мария (будущая Смирнова), Александра.

Смирнов Петр Иванович родился 29 мая 1924 г., по документам в городе Семипалатинске (Казахстан), но по его словам – в деревне неподалеку от этого города. В семье было 4 детей. В марте 1942 г. семья Смирновых приехала в с. Ракиты, где жила Мария, и поселилась в доме напротив семьи Черных. Так и познакомились Мария и Петр.

В 1942 г. восемнадцатилетнего Петра призвали в армию. А Мария, когда он уходил на войну, подарила ему платочек, на котором были вышиты два голубя. Петр всю войну проносил его в нагрудном кармане, а когда вернулся домой, достал и развернул его - платок рассыпался по сгибам.

Из воспоминаний Петра Ивановича Смирнова:

В 1942 г. меня призвали в армию Рубцовским райвоенкоматом. Почти весь наш призыв отправили в г. Красноярск (школа младших лейтенантов), где нас обучали военному делу. Мне и многим моим однокашникам не довелось окончить эту школу.

Весной 1943 г. нас погрузили в вагоны («телячьи» - так тогда называли грузовые). Мы думали, что нас везут на фронт, но нас привезли в г. Энгельс на формировку. Я попал в 8-ю ОИПТабр – отдельная истребительная противотанковая бригада, состоящая из трех полков. Командовал в то время полковник Ногаенко; это был командир, который уже побывал на фронте. Вот здесь я попал во взвод, где готовили радистов и связистов. Так я стал связистом до конца войны.

Наша бригада называлась резервной (так называемый «Сталинский резерв»), но нам не приходилось быть в резерве. У нас не было своего фронта, как у всех солдат. Наша бригада подчинялась Сталину, поэтому мы участвовали в окружениях врага и уничтожении его на наиболее важных участках.

Я участвовал в окружении так называемом «Корсунь-Шевченский котел» - это второй Сталинград. При окружении мы находились в «рукаве» - это коридор между окруженным врагом и основными войсками немцев, ширина коридора 13 км. Вот в этом огненном коридоре и пришлось нам удерживать противника с обеих сторон. Гитлеровцы старались соединиться между собой и вели огонь по нашим войскам с обеих сторон. Вот тут было жарко. Враг бросал сюда и авиацию, которая бомбила нас день и ночь, и танки, которые хотели пробить брешь в этом «рукаве», но ничего у немцев не получилось. Наша противотанковая артиллерия не пропустила ни одного танка. Окруженные немцы были уничтожены и пленены. Так закончилась эта группировка.

После этого сражения нашу бригаду направляют на другой фронт в Прибалтику к командующему фронтом Баграмяну. Елгаво-Митавское окружение – здесь наша бригада выполняла ту же задачу, что и на Украине. Окруженные немцы старались пробиться к Балтийскому морю, где их ждали военные корабли. Сложилась такая же ситуация, что и в Корсунь-Шевченском. Мы находились тоже в «рукаве»; наши войска бомбили с воздуха и обстреливали с двух сторон из окружения и с моря корабли.

После этих больших боев наша бригада потеряла много людей убитыми и раненными, и нас направили на доформирование, где мы отдохнули месяц и пополнились солдатами и техникой. После этого отдыха и других боев (это был уже 1945 год) нашу бригаду переводят на другой фронт. Это 1-й Белорусский, которым командовал К. Жуков. Мы находились на реке Одер вблизи г. Франкфурт, 60 км от Берлина. Отсюда с большими боями и была взята столица штурмом, в котором участвовала и наша бригада, в том числе и я.

Слева Петр Иванович Смирнов. 01.07.1945 г.

Беренбург. Германия

А теперь о том, какова работа связиста на войне. При обстрелах наших войск на передовой телефонный кабель перебивает снарядом или миной, порыв надо найти и соединить. Все солдаты находятся в окопах, а связист должен идти и устранять порыв линии связи, независимо от времени суток – связь должна быть постоянно. Вначале ходили восстанавливать связь по одному человеку, но стали пропадать связисты. У немцев, как и у нас, тоже была разведка, которой нужно было добыть «языка». Немецкие солдаты специально подслушивали разговоры, рвали кабель и поджидали связиста, чтобы взять в плен, потому что радист и связист знают больше, чем другие солдаты. После пропажи у нас двух связистов мы стали ходит по двое: один по кабелю, другой недалеко в прикрытии.

Вот так я воевал на трех фронтах и дошел до Берлина. Имею правительственные награды: боевой орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За взятие Берлина» «За победу над Германией», орден Отечественной войны и 12 юбилейных медалей» (записано в феврале 2005г.).

Мария Ивановна всю войну проработала в деревне. Она вспоминает:

Мария Черных (Смирнова).

Начало 1940-х годов

До войны, в 1939 году, в возрасте 14 лет меня отправили в с. Веселоярск на курсы трактористов, которые продлились 6 месяцев. А весной 1940 г. я уже работала на тракторе: пахала, сеяла. Когда началась война, в июне 1941 г. мои братья Семён и Антон ушли на фронт (Семен погиб), последним ушел Василий. Мы с мамой и сестрой Шурой остались на хозяйстве: мама на колхозных работах, я работала на тракторе всю войну и на комбайне (тогда их называли штурвальными). Работа эта была тяжелая, чисто мужская. Нас таких девчонок-трактористок было 11 человек. А руководил нами пожилой мужчина Захар Вельмин. Работали в 3 смены, круглые сутки. Жили в будках, прямо на поле, спали на нарах. Домой нас отпускали помыться в бане и потом – снова на работу.

Весной пахали поля: я на тракторе, а на прицепе – плуги (там был кто-то из мужчин или подростков - прицепщики). После вспашки сеяли пшеницу, овес (весной), рожь – под зиму. Осенью косили на комбайне, я работала за штурвалом, можно сказать, под открытым небом. Кабин тогда у комбайнов и тракторов не было. Кругом пыль, никаких защитных очков не было, спецодежды тоже, работали в чем попало.

Кормили нас три раза в день там же, на поле (полевой стан, бригада). На каждом стане – своя бригада поваров. На завтрак варили «кандёр» - суп с пшеном с добавкой картошки. На обед иногда варили лапшу домашнего приготовления. Еще одно блюдо было – затируха (муку с яйцами растирали до горошин, подсушивали, потом добавлял у кого что было – масло, молоко). Пили молоко, травяные чаи с лесной земляникой, других сладостей не было.

Еще были «ездовые» (бричка с одной лошадью) – они ездили по дворам в деревне, собирали продукты для тех, кто работает в поле, это было каждый день.

Горючее для тракторов и комбайнов (керосин, легроин, солидол для смазки) получали в Рубцовске; каждый день ездили туда на лошадях, на каждой бригаде был свой извозчик. Получали по две бочки.

Собранное зерно свозили в колхозные амбары. За работу на полях учитывали трудодни. За каждый трудодень давали по 3 кг пшеницы. А кто не на полях работал – давали по 0,5 – 1 кг пшеницы, проса, ячменя. На зиму этих запасов хватало.

На своем огороде (50 соток) пахали на лошадях, сажали картошку, семечки, тыквы, дыни, арбузы, морковь, свеклу. Своих овощей хватало, пшеницу мололи, получали муку, отруби. Мне за ударный труд дали телочку (4 года), потом была корова-рекордистка (по 27 л молока давала). Держали кур.

Зимой механизаторы (трактористы и комбайнеры) работали в с. Веселоярске (там была МТС), ремонтировали технику к весне. Давали деньги на покупку запчастей к тракторам и комбайнам). Жили в снятом доме, парни отдельно, девчата – отдельно. И так до весны. А весной – сами перегоняли трактора и комбайны в свою деревню. Труд учитывался также трудоднями, а с нового урожая – расчет зерном.

После уборки урожая устраивали праздники. Ударникам труда давали отдельный обед и немного спиртного. Поощряли ударников деньгами». (записано в марте 2010 г.).