«Дом с башенкой"

Потрясающее детское чувство потери самого родного человека и детская же наивная вера - самоуговаривание в том, что ничего страшного не случилось и мама жива...
Оказывается, это фактически автобиографический рассказ: при эвакуации мать Фридриха заболела и умерла прямо в поезде. На какой-то станции ее вынесли из вагона, а девятилетнего мальчика отправили в детский дом.
В рассказе потрясает стойкость ребенка, как он мечется по городу в поисках мамы, как видит ее смерть, осознает и в то же время не осознает это. Показана и человечность взрослых, и одновременно их неприглядны стороны, который вытягиваются на свет из-за трудностей военного времени.
Именно война, именно эти суровые условия выкриссталлизовывают суть человека, вынуждают его проявлять свою натуру. Вот дяденька в рассказе - вроде бы хороший, помогает мальчику, кушать ему дает, а почему-то у меня к нему неприязнь. А к хулиганистому инвалиду - симпатия...
А вообще - грустное знакомство с Горенштейном. Но это не значит, что неинтересное.

"Шампанское с желчью"
Сразу из текста понятно, что это нечто политическое, потом проявляется и национальное, а именно - еврейское.
Здесь - о творческой интеллигенции, театральной, писательской, когда пьесы и стихи читают на кухнях, а поставить достойно на сцене - малореально. Далее - вступает КГБ, причем достаточно плотно так ввинчивается ("От имени КГБ я разрешаю вам ее поцеловать"), еще далее фоном повествования становится арабо-израильский конфликт и его восприятие и обсуждение разными людьми в СССР.
При всей серьезности тематики, повесть не однажды заставляла улыбнуться, хотя скорее грустно: "А недавно попросил сто яиц для горизонта, сценической перспективы. У нас на дерюге горизонт делают: яйца, спирт, мыло, скипидар. Так спирт выпили, яйцами закусили, горизонт только из скипидара и мыла сделали. Он и облупился".
А вот это вообще супер!:
– Выступает сводный хор левого и правого берега реки Иордан, – объявила она сормовским звонким гудочком. – «Ревет та стогнет Днепр широкий». Песня исполняется на арабском языке.
И гортанно заревел, застонал по-арабски Днепр, побратим арабского Иордана."
Или это:
"ГБ Украины, ГБ Белоруссии,
ГБ Казахстана, эстонцев ГБ.
О первом из равных слагаем былины –
о русском, советском, родном КГБ…"
Естественно, не могла не задуматься над метафоричным названием.
Герой перепил шампанского в обсуждении судеб еврейства, и его (пардоньте) рвет шампанским с желчью. Он думает: "В евангельские времена вино с желчью, пахучий напиток, обычно давали осужденным на распятие, чтоб их усыпить и сделать их менее чувствительными к мукам и оскорблениям… Богатые либеральные дамы специально благотворительствовали, приносили на место распятия сосуды вина, смешанного с желчью. Одни убивали и издевались, другие успокаивали… Такие, как мой Покровитель, как прочие с человеческим лицом… Но Иисус Христос не принял обманного утешения, он отказался пить. А мы пьем».
А если Герой не пьет, а исторгает из себя это шампанское с желчью, значит он не принимает успокоения, не хочет подстраиваться и жить спокойно?...
Чтение не самое легкое, не самое приятное. Но достойное внимания.

________________

В Центральной библиотеке можно найти:

1. Горенштейн Ф. Куча: Повесть //Октябрь.- 1996.- N 1.-С.70-100
2. Горенштейн Ф. Летит себе аэроплан: Свободная фантазия по мотивам жизни и творчества Марка Шагала //Октябрь.- 1996.- N 8, 9
3. Горенштейн Ф. Псалом: роман-размышление о четырех казнях Господних; Детоубийца: пьеса.- М.: Слово, 1993.- 479 с.
4. Горенштейн Ф. Дом с башенкой //  Военная проза. Т. 2 / сост., вступ. ст. Л. И. Лазарев.- М.: Слово, 1999
5. Горенштейн Ф. С кошелочкой // Проза русского зарубежья. III.- М.: Слово, 2000