Великая Отечественная война и Рубцовск – далекий, затерянный в алтайских степях городок. Как война вошла в жизнь рубцовчан, какой вклад внесли они в общую Победу? Об этом – виртуальная выставка «Рубцовск в годы Великой Отечественной войны».

Один из интереснейших разделов выставки – «Устные истории». Библиографы Татьяна Хашина и Ирина Павловская встречались с рубцовчанами, жившими в Рубцовске в военное время и записывали их воспоминания.

Познакомьтесь и вы с ними – эти истории бесценны!

Осадчий Алексей Павлович

Как началась война

Война началась мне было 11 лет, я учился в третьем классе. Мы жили на краю города, третий дом от края по Красной улице, и ходить на Карла Маркса в сторону базара - это называлось у нас ходить в город. Там сейчас уже магазины застроены, а тогда там был НарСуд, одноэтажное здание на Щетинкина, а со стороны Карла Маркса калитка туда была, и около той калитки почему-то я увидел мобилизованных мужиков. Сразу ведь начали звать в армию, мобилизовать вернее, и они там на гармошке играют, слезы бабы льют, а мне это так в душе отметилось, я запомнил проводы эти. Гармошка играет, частушки поют.

Как учились и жили

Наша школа, четвертая, сейчас ее уже нету, она была деревянная и наверху одна комнатка была, второй этаж. И сразу нашу школу закрыли, там разместилась казарма. Мы туда если приходили, то видели, что мужики там военную форму примеряют, шагистикой занимаются на плацу. Тогда четвертая школа стояла на Алейском, а до самого Рубцовского площадь была абсолютно пустая. И вот я помню, учились мы в школе с печным отоплением, и в большие морозы там не всегда было тепло. Шестой класс, мы уже считали себя взрослыми, потому что седьмой был уже выпускной. А так как у нас радио в доме нашем не было, я не знал, какой мороз на улице, можно ли идти в школу, я всегда приходил туда, нас из двух классов собиралось человек шестнадцать. И вот мы в самый теплый класс, в нем было меньше окон – два окна всего было, а в остальных классах окна были прям во всю стену и было холодно. А в этом классе все равно чернила замерзали, мы сидели в пальто, ну какие там занятия. Писали на газетах, книги какие-нибудь ненужные использовали, какие-нибудь технические, которые нам были непонятны, дома находили, у кого что попадалось под руку.

Винокуровы Зоя Васильевна и Юрий Александрович

Чем питались

Спасали в войну картошка и корова. Вкуснейшее и по сей день блюдо – картошка с луком, тушенная в молоке. Помогали продуктами родственницам, оставшимся с 3-4 детьми без мужей, которых забрали на фронт (отдавали хлеб, полученный по карточкам, молоко, картошку). Хлеба давали по карточкам 700 г отцу, 300 г маме, 400 г мне, его отдавали этим сестрам отца. Кроме того, все, кто держал коров, должны были сдавать план масла и молока для нужд фронта.

Недалеко от города был свеклосовхоз, и оттуда отправляли вагонами собранную свеклу. Ее везли в открытых вагонах, она падала, и мы, дети, ее собирали. Это и была сладость. Варенья тогда не варили, сахара не было. Хотя ягода – малина, смородина – в огороде росла.

Петр Илларионович Пахомов

Как работали

На завод я пришел 7 ноября 1941 г., как только на заводе отопление заработало. Тогда как? Агитировали. Не было же никого. А хлопцев поймают кучку, ну не поймают, а соберут и начинают: «О, чего вы учитеся, вот вы пойдете работать, деньги будете получать».

<…>Пришло лето, начали строить, по Жуковскому с Алея на лошади песок возили, чтобы строить какой-нибудь цех. И как заработала немножко электростанция, и начали мы делать мины. И вот тогда нас стали ценить. Мины нужны были.

А нас таких вот соберут в кучу, которые далёко (я жил на Центральном возле бани): «Будешь ночевать?» - «Буду». – «Айда». Ящик такой большой, опилок, стружек насыплет, нас забьют на ночь, чтоб никуда не разбежалися, решеткой закрывали, 10 человек закрыл – 10 открыл. А утром приходит прораб, который нами руководил (еще не на станках), открывает он нас и в столовую.

«Ну, ребята, давайте». Этим - столько кирпичей переносить, этим – яму, песок. А потом, когда уже мы немножко стали понимать по цехам – кто куда, кто на станок токарем, кто сверловщицей, кто шлифовщиком. Ну, понравился станок токарный: «Я буду здесь учиться». Все, научили. На таком вот столе два или три станка. Он крутится, надо мину мне правильно вот так вставить. Уже тебе – наоборот, чтоб разработал донышко. Третьему дают туда порох насыпать, все такое. И заворачиваешь все.

Ну 12 часов работать! Пешком ходил. Тогда считайте от Центральной бани (где Водоканал) пешком ходил. И идешь – хоть бы хны. Придем, опоздать – Боже сохрани! Как только опоздаешь – все, с карточки хлеб – раз! Тогда 800 г давали, а то - 600 г. С Чайки, с совхозов снегом заносило все, выходили, протягивали веревку и вот от последнего дома по этой веревке шли. Легкого не было ничего. Кто работал, тот и тогда жил.

Каретникова Вера Яковлевна

Как отдыхали

В обед съедим, семисотку за раз, если мы баланду не пойдем есть, то тут «Калинку-малинку», а я цыганский танец танцева - плясала по-цыгански, по-своему, все хлопали, ребята подсвистывали. Песни пели военные, кучкой соберемся.

Пленные

Здесь, на Западном, все избушки были в земле, все были японцы и немцы. Мы носили хлебушка им. Их заставляли, вырыли себе, жить-то надо где-то. Хороший народ – и японцы, и немцы. Мы считали – они не виноваты, и мы не виноваты, что этот Гитлер напал, его надо стрелять и вешать. Мы хорошо относились. Они работали и просили работы и японцы, и немцы: «Мы себе избушки же настроили, дайте нам работы, нам тяжело быть без работы». Ну давали, дороги строили у нас. Мы помогали, мы хлеб-то семьсот грамм получали, отрежем пластик, отнесем, нас много ходило, все. Отдашь одному, они напополам делятся, хороший народ.